Манхэттен по Фрейду - Страница 48

К оглавлению

— Какой негодяй! — возмутился Юнг.

— На рубашке Уилкинса нашли также крошки хлеба. И пятна от вина. Словно его кто-то кормил.

— Сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя, — проговорил Фрейд.

Юнг подпрыгнул на месте:

— Вы намекаете на мое сравнение убийства Эмери с крещением?

— Убийство Уилкинса кажется карикатурой на христианский ритуал причастия, — сказал Фрейд.

— Вы нашли какие-нибудь новые улики, что-то новое об убийце? — спросил Юнг.

— Отпечатки пальцев вокруг трупа, — сказал Ренцо. — И черные волосы на полу, среди светлых волос, принадлежавших жертве.

— Длина, цвет и состояние волос могут многое рассказать о личности преступника, — пояснил Кан. — Кроме того, у Уилкинса под ногтями обнаружили кровь — видимо, он оцарапал своего палача. Эта кровь четвертой группы, а у жертвы — первой.

— А у Менсона? — спросил Фрейд.

— Не четвертая, — ответил Кан. — И все эти улики чрезвычайно важны, потому что пропал еще один человек.

— Кто же?

— Уильям Мур, судовладелец, который должен был отплыть в Европу на «Лузитании».

— Он исчез с корабля? — спросил Юнг.

— Он на него и не садился, — сказал Кан. — Перед самым отплытием капитан получил телеграмму о том, что Мур отменяет поездку. А его семья была уверена, что он на борту.

— Инспектор, вы уверены, что это исчезновение связано с остальными? — спросил Фрейд.

— Мур работал с Корда над проектом оснащения небоскребов средствами противовоздушной обороны на тот случай, если Манхэттен атакуют аэропланы. Кроме того, Мур — родственник Джеймса Уилкинса.

— Но наш алхимик собирался уничтожить только троих врагов — трех «драконов», а не четырех, — с недоумением сказал Юнг.

— Это похищение может означать, — заметил Фрейд, — что убийство Корда, рядом с телом которого не нашли гравюры, не относится к этой серии.

Кан перевел напряженный взгляд с Фрейда на Юнга.

— Мур исчез четыре дня назад, — сообщил он. — Убийство Уилкинса подтверждает, что наш убийца не любит торопиться. Значит, надежда еще есть. Ренцо отведет вас в комиссариат, чтобы вы могли ознакомиться с делом об этом похищении.

— Мне нужно быть у Грейс Корда. — Фрейд взглянул на часы.

— Я могу проводить в комиссариат господина Юнга, — предложил Ренцо и спросил инспектора: — А ты что будешь делать?

— Займусь отравленными птицами, — ответил тот. — Найти таких экзотических созданий в Манхэттене и остаться незамеченным непросто…

22

Фрейд уже совершал ошибки, которые могли оказаться роковыми для его карьеры.

Когда ему было тридцать восемь лет, он пришел в восторг от терапевтических свойств кокаина. Наркотик позволял ему работать целыми днями без сна. Фрейд решил, что это универсальное средство, способное утолять голод и жажду, лечить меланхолию и депрессию.

Но вскоре у одного из его пациентов сформировалась кокаиновая зависимость. Тогда Фрейд был вынужден переменить мнение и признать, что кока не только вызывает привыкание, но и отравляет организм человека, разрушая его слизистые оболочки. Это признание запоздало: трактат Фрейда о применении кокаина уже дал его противникам обильную пищу для пересудов.

А в 1895 году Фрейд ассистировал своему другу Вильгельму Флиессу во время операции на носу у их пациентки Эммы Экштейн. Он скомпрометировал себя, поставив молодой женщине диагноз «носовой невроз» и объяснив его возникновение одной из форм эротомании. Женщина едва не умерла в результате хирургического вмешательства.

Но даже тогда у Фрейда никогда не возникало ощущения, что он не может, просто не способен нащупать правильный путь рассуждений. Сейчас же, как только он смыкал веки, ему казалось, что мертвый Бернард Эмери смотрит на него налитыми кровью глазами или Юдифь сжимает ему шею ледяными пальцами. Занятый своими мыслями, он пропустил нужную станцию метро, ему пришлось выйти на улицу и снова пересечь Центральный парк, чтобы добраться до дома Корда на Семьдесят второй улице.

Поэтому случилось неминуемое: впервые в жизни он опоздал на сеанс.

Грейс, однако, встретила его в приподнятом настроении.

— Я очень ждала вас! — весело сказала она, протягивая ему металлическую позолоченную коробочку с маленькими пастилками бежевого цвета. — Это японские конфеты из бамбука. Говорят, очень помогают пищеварению…

— Спасибо, — произнес удивленный Фрейд, беря пастилку.

— Стэнли Холл сказал, что вы плохо переносите местную кухню. Я из-за этого очень переживаю.

— А выглядите вы гораздо лучше.

Грейс кивнула, внимательно глядя на Фрейда.

— После прошлого сеанса я испытала противоречивые чувства, — сообщила она. — И наконец поняла, как полезно свободно высказывать свои мысли, как вы и предлагаете. У меня внутри словно находилась закрытая коробка, а вы одним движением — щелк! — приподняли ее крышку.

— Вы достаточно умны, чтобы лечение пошло вам на пользу, — заметил Фрейд.

— Я чувствую себя очищенной и успокоенной, — заявила Грейс. — Я даже смогла взять верх над этой Юдифью. Мне больше не кажется, что она смотрит на меня из каждого зеркала. Кашель и мигрень тоже прошли. И все благодаря вам!

Менее опытный психоаналитик нашел бы такую благодарность естественной, однако Фрейд заподозрил неладное.

Грейс сидела на диване и небрежно оправляла складки платья. Зачесанные наверх волосы открывали лоб и подчеркивали выразительность ее глаз. Она придвинула кресло Фрейда к дивану и томно сосала конфету. Все это явно свидетельствовало, что произошел эротический перенос.