Манхэттен по Фрейду - Страница 44

— А что такое алхимия? — спросила Анна.

— Изумительная наука, — ответил Гупнин.

— Ну, это не совсем наука, — возразил Фрейд.

Словно не услышав этих слов, Гупнин продолжал:

— Алхимики вслед за Аристотелем утверждают, что материя состоит из четырех элементов — воды, огня, земли и воздуха. А цель природы — преобразовать любое вещество в чистое золото. Если ничто не будет мешать естественному процессу созревания, то все минералы рано или поздно станут золотом.

— Зачем же тогда алхимики, если природа сама делает всю работу? — с недоумением сказала Анна.

Гупнин грустно посмотрел на нее, словно она произнесла чудовищную глупость:

— Алхимики, ускоряя процесс, пытаются сделать естественную метаморфозу материи очевидной для всех. Современная наука придерживается того же мнения, что и вы. Она не понимает духовного значения экспериментов. Алхимик, составляющий свои смеси, участвует в метафорическом процессе. Шахта — это матка, металл — эмбрион, а искомое золото — lapis invisibilitatis, камень невидимости — эликсир жизни. Алхимик — герой, одолевающий этапы познания мудрости. Он преследует тут же цель, что и Ницше, — стремится высвободить энергию своего «я».

Юнг, прервав его, мечтательно произнес:

— Меня всегда влекли духовные горизонты…

Фрейд, которому эти разговоры казались пустой тратой времени, прямо спросил Гупнина:

— Вы знали Августа Корда?

— Он часто ко мне заходил, — ответил тот.

— Он был алхимиком?

— Он был великолепным специалистом и меценатом. Часть книг я приобрел благодаря его пожертвованиям.

— Какая, по вашему мнению, связь между его страстью к развитию Манхэттена и интересом к алхимии?

— Я поставил бы вопрос иначе. Будь я алхимиком и получи я власть над Манхэттеном, что соответствовало бы моим амбициям больше, чем возведение огромных металлических конструкций?.. Каждую стальную балку Корда превращал в источник мощи и богатства. Его здания ценятся дороже золота. Создавать архитектуру острова стало для него некой мистической формой творчества.

— Вернемся к нашей гравюре, — предложил Юнг. — Чего хотел убийца, сопровождая преступления изображениями этих символов?

— Что ж, чтобы было проще, предлагаю разбирать элементы один за другим.

— Начнем с детали, которая присутствует на каждом рисунке: дракон внутри треугольника, — сказал Юнг.

— Для алхимика дракон — это символ зла, врага, — пояснил Гупнин. — Появляясь перед героем, он часто символизирует последнее препятствие. И битва происходит внутри какой-нибудь грандиозной и удивительной архитектурной конструкции.

Он взял со стола книгу и открыл на заложенной странице.

— Послушайте, какие слова Зосимы Панополитанского приводятся в сочинении «Summa Perfectionis». «Построй монолитный белый храм, не имеющий ни начала, ни конца, пусть внутри его бьет фонтан чистой воды и сияет ослепительный солнечный свет. Возьми меч. Дракон спрятался у входа. Победи его, убей, отруби ему конечности и входи внутрь». Дракон это также и Антихрист. Посмотрите на эту страницу. — Гупнин указал на гравюру, четкостью линий напоминавшую работы Дюрера. — Здесь дракон — это дьявол, который явился Иисусу в пустыне. В этом случае дракон символизирует «внутреннего» врага, которого надо победить в себе.

— Если предположить, что Бернард Эмери был «драконом», с которым боролся автор рисунков, — осмелилась сказать Анна, — тогда можно утверждать, что его связывало с убийцей нечто глубоко личное.

— Хорошо подмечено, — одобрительно сказал Юнг, и Анна слегка покраснела.

Юнг повернулся к Гупнину:

— Я решил, что гравюра с символом воды означает утопление «дракона» Эмери. Но с какой целью? Зачем заранее изображать преступление в символической форме?

— Алхимики всегда сопровождают действие его изображением, — объяснил Гупнин. — Сама их жизнь символична, и каждый ее этап изображается в виде иероглифа. Следовательно, для алхимика, борющегося с врагом, изображение битвы очень важно. Эта традиция восходит к египетской Книге мертвых. Чтобы победить демона Апепа, который появлялся как раз в виде дракона, жрецы бога солнца Ра лепили фигурки демона из воска или рисовали его. Когда они плевали на рисунок, рвали его или сжигали, демон исчезал. — Гупнин указал на медную пластинку, найденную рядом с трупом Эмери. — Это могло помочь убийце победить врага, поскольку низводило его до уровня фигурки, с которой легко расправиться. — Он положил рисунки в ряд и провел пальцем невидимую линию, соединявшую драконов. — Столкновение с каждым из этих монстров — этап борьбы. Эти рисунки составляют единую цепь. На первом змея с плавниками — это вода. Крылатые змеи и перечеркнутый треугольник — воздух. Саламандры — земля.

— Здесь не хватает огня, — быстро сказала Анна.

— Верно, — согласился Гупнин. — Но я еще не прокомментировал изображения змей. Алхимики считают змей священным оружием. Змеи символизируют смертный приговор. А также фаллос, сперму. — Он показал гостям новую иллюстрацию: — Живущая в пещерах змея сбрасывает кожу в лоне матери-земли и переживает метаморфозу, чтобы возродиться. Убийца заявляет, что жертва, которую он приносит, позволит ему каким-то образом возродиться. Он подчеркивает это, изображая себя в виде сияющего солнца.

— Если бы речь шла о сне, я увидел бы в солнце символ отца, — заметил Фрейд.

— В алхимии, — сказал Гупнин, — солнце олицетворяет «я», сияющее безграничной жизненной силой. Это также панацея.